Без паники — это Марокко! Автор: Алексей Журов      Дата: 02.02.2020 17:57      Ранним утром 30 июня 1867 года, после недели путешествия сквозь бурю, Марк Твен и вся измученная морской болезнью группа путешественников/экскурсантов/паломников наконец увидела землю. Через час они уже проплывали Гибралтарский пролив — справа от корабля виднелись берега Африки, слева — гранитные скалы Испании.            И вдруг — вуаля! — впереди уже видны знаменитые Геркулесовы столбы — Джебель-Муса (или гора Ачо — мнения разделяются) на африканской, и Гибралтарская скала на европейской половине. Известные уже во времена Марка Твена. Да что там — известные уже во времена Древнего Рима. И долгое время действительно считалось, что за этими столбами больше ничего нет. Точка, пустота и тишина. И из этой пустоты и тишины и явился слегка смеющийся над знаниями своих предков Марк Твен.            А про эти столбы… Это случилось во времена, когда внебрачный сын Зевса Геракл путешествовал за яблоками Гесперид (один из его 12 подвигов, которые надо было совершить для искупления убийства своей семьи во время помутнения рассудка). У него на пути встала гора. Гераклу в тот день было лень ее переходить, и он просто разделил гору на две части. Так он, в принципе, создал Гибралтарский пролив и отделил Африку от Европы.            В Гибралтаре Твен решает не ехать в Париж через Испанию, а вместо этого посетить Танжер и в Париж отправиться через Марсель. Спасибо ему, ибо благодаря этому решению я попала в древний портовый город Марокко.            Танжер            Один из старейших не только в Африке, но во все мире, городов. Здесь свои украденные ценности и рабов сбывали древние пираты, здесь черпали вдохновение французские художники XIX века, здесь пили и писали американские битники, здесь свои сделки заключали шпионы, дипломаты, наркоторговцы и прочие, не менее предприимчивые люди. Город, который большую часть времени своего существования не был под марокканским управлением.            Твен писал: «Во всем городе не видно ни одного белого, хотя вокруг нас густые людские толпы. Город битком набит людьми и втиснут в толстые каменные стены, которым больше тысячи лет»                  Ах, как много всего изменилось…            Битком набит людьми? Ну, только если сравнивать его с центром Риги после полудня в воскресенье, когда, глядя на пустые улицы, кажется, что все люди попрятались в бункеры и ты единственный, кто никто не знает об ожидающемся воздушном налете.            Стены? На месте. Но за ними новый Танжер — …большая часть европейских больших городов могут постоять и нервно покурить в сторонке. Новостройки и многоэтажные здания, новый порт, парк водных аттракционов, театр, концертный зал и даже казино. Город за стенами последние десять лет развивается со скоростью света: строится новый терминал аэропорта, футбольный стадион, бизнес-центры и т.д.            Не видно ни одного белого человека? Видно, еще как видно. Еще не так давно — в середине XX века — европейцы составляли треть от всех городских жителей. Потом, в результате смены власти, они исчезли. Теперь вернулись в обличье туристов.            В хостеле я познакомилась с Суфьеном и Мухаммедом (он же Мом) — двумя парнями-амазигами (более известными как берберы, которых в Марокко больше, чем арабов. О взаимоотношениях амазигов и арабов в регионе даже не буду начинать писать, чтобы не зайти слишком далеко) из Агадира. Мом в Танжере изучает биологию, а Суфьен приехал проведать друга. Парни планировали добраться на машине до пары достопримечательностей, расположенных за пределами центра города, и как-то слово за слово я стала третьим мушкетером. Придя к машине, почувствовала себя неудобно, ибо на заднем сиденье оказалось полно коробок с вещами, но мне выделили место впереди. Но… не успела досчитать и до десяти, как Мом вместе с каким-то господином слегка помятого вида куда-то утащил коробки.            — Суфьен, что происходит?      — Мы оставляем вещи у этого мужика. Заберем, когда вернемся.      — Вы его знаете?      — Нет! Но чего ты волнуешься? Это Марокко!      В одной из этих коробок — новый, только что купленный компьютер Суфьена.            За день успели побывать на нескольких смотровых площадках, увидели два мыса; место, в котором Атлантический океан встречается со Средиземным морем; пещеру Геракла и парк Пердикарис.            Что писать о парках? Это классические парки — море зелени и кустов, среди которых встречаются пешеходные дорожки и площадки с отличными видами на океан (или может быть на Средиземное море?). Но парк Пердикарис в воскресенье после обеда – это нечто особенное. Здесь все бурлит — на пикник, похоже, явилась половина города: везде горят костры (даже под знаками о запрете), на которых жарится мясо или готовится таджин, за каждым третьим кустом кто-то музицирует — играет на гитаре или бьет в барабаны, а другие хлопают в ладоши в такт и подпевают. Между прохожими бесстрашно носятся мальчишки на велосипедах, на которых покрикивают марокканские женщины, готовые вот-вот перейти от слов к делу. Тут же кто-то умудряется стучать футбольным мячом и кидать йо-йо. На одном из деревьев подвешены высокие качели, на которых качаются девочки-подростки, а вокруг них стоит толпа поклонников, радостными криками встречающая каждый их взлет вверх. В стороне продают попкорн, сахарную вату, восточные сладости, хлеб, побрякушки и игрушки. Небольшой момент — у столика с игрушками несколько семей спокойно и терпеливо ждут… пока продавец, расположившийся на покрывале тут же, рядом, закончит молитву. (Признаюсь, что я в этот момент пыталась запомнить, в какой стороне находится Мекка). Парк гигантский, людей полно, все радостные, деятельные, громкие и тихие, бегающие и спокойно идущие. Я в этой толчее единственная взрослая женщина с непокрытой головой, но не похоже, чтобы кому-то было до этого хоть какое-то дело. Уже на выходе из парка с Суфьеном заговорил какой-то парень, они обменялись несколькими словами, посмеялись и мы отправились дальше.            — У его друга день рождения. Пригласил присоединится. Но я сказал, что мы уже уходим.      — Ты его знаешь?      — Нет! Но это Марокко!            О Пердикарисе. Не могу отказать себе в небольшом рассказе о событиях столетней давности. Тогда, в 1904 году, все Марокко, Европу и США потрясло громкое похищение жившего в Танжере американца — немного писателя, немного филантропа, немного бизнесмена, немного дипломата и немного бездельника — Иона Пердикариса и его приемного сына. Похитил их предводитель нескольких местных родов Мулай Ахмед аль-Раисули. Он потребовал от султана Марокко 70 000 долларов США, а также два района Марокко в свое управление (позже требования возросли). К решению проблемы подключился президент США Теодор Рузвельт, который даже отправил к берегам Танжера военные корабли, готовые защищать гражданина этого государства, политическое влияние и репутацию США. В итоге все закончилось хорошо: Рузвельт — герой, Пердикарис — жив-здоров и вспоминает своего похитителя только вспоминает хорошими словами, публично называя его патриотом и борцом за свободу.            Захватывающая история, не правда ли? Так показалось и голливудской киноиндустрии, поэтому в 1975 году состоялась премьера приключенческого фильма «Ветер и лев». В нем жертвой похищения стала молодая американка Иден (ее сыграла 30-летняя Кэндис Берген) и ее двое детей. А аль-Раисули? Им стал не кто иной, как бывший агент 007 — Шон Коннери. Химия между двумя господами (пардон, один из них все же, наверное, дама?) была неизбежна. Как будто напряжения истинной истории похищения было недостаточно.            Я остановилась в хостеле, где, кажется, собрался весь мир: повар из Кот-д’Ивуар, одновременно разговаривающий на четырех языках; немка, которая отказывается летать, чтобы не вредить планете; парень из Перу, который прибыл из Испании на борту грузового суда; француженка, которая не хочет возвращаться на родину в реальную жизнь... и множество других молодых и пожилых искателей приключений, туристов и художников.            Вечером за общим ужином я продолжила свою сагу о приключениях Геракла — меня огорчило, что днем, в посещенной пещере он только спал и даже никого не убил. В разговор встрял перуанский мальчик, который заметил, что Геракл, дескать, не настоящий, чего по этому поводу переживать. Только этого я и ждала: «Але! И кто, по-твоему, разделил Европу и Африку? Святой дух? Не настоящий? Что у вас там в Перу с системой образования? Александр Македонский тоже, может, не настоящий? А как насчет Коперника? Ганнибал Лектер тоже, может, выдуманный?». Я свои разглагольствования была готова продолжать еще долго, но половина стола уже отсмеялась. Позже мы с девушкой из Франции посокрушались об одном из «подвигов» Геракла — во времена, когда у молодых девушек не было яркого примера независимой женщины, он убил одну из тех, кто мог бы им быть — царицу амазонок Ипполиту. И из-за чего — из-за пояска…            Танжер Марка Твена, хотя и сохранил свои стены, белые старинные здания и восточный колорит, за полтора столетия сильно изменился — рабство отменено (современная версия, впрочем, присутствует во всем регионе); у «неверных собак»* четыре активных храма, а сами марокканцы считаются очень умеренными последователями пророка Мухаммеда; руки за воровство уже никто не рубит (хотя и не все в обществе поддерживают отказ от этого); вместо четырех жен может быть только две и только если муж может их содержать и первая жена не возражает.            *— изречение Твена, которое характеризует отношение мусульман к христианам в то время.             Автор: Алексей Журов прочтений: 432 оценки: 0 от 0 © Свидетельство о публикации № 30982  Цена: 1 noo

Ваши комментарии